Михаил Булгаков победил Голливуд и Украину

Еще два года назад в прессе, умах и столичных гостиных богема и богемные заединщики справляли тризну по «уходу Голливуда». Предполагалось, что рестрикции нокаутируют экономику, а отсутствие «американских фильмов» прикончит привычный массовый культурный досуг.Как просчитались с санкциями, так и ошиблись с прогнозами по поводу важнейшего из искусств. Русский прокат себя чувствует не просто замечательно — он намерен простудиться (если и когда) на похоронах западного кино. Голливуд выживает блокбастерами и за счет азиатских зрителей, а все европейское кино, во-первых, дотируется, во-вторых, защищается нерыночными методами, главный из которых — квотирование американской продукции.Нам квотировать и нечего (отлично, что так!), к протекционизму мы относимся сдержанно. Поэтому отвечающие за прокат поступили так, как поступают родители, желающие научить ребенка плавать. Будучи рядом, оставили того в воде. Через два года стало понятно, что все было сделано правильно. Русское кино способно приводить зрителей в кинотеатр. Вне зависимости от жанра и крутизны реализованного проекта. Мы хотим смотреть наши фильмы, снятые нашими режиссерами. И самое важное — мы хотим увидеть на экране нашу жизнь и нас самих. Зрители готовы голосовать деньгами за такой способ национальной рефлексии.Независимо от личных предпочтений и иной вкусовщины, кинематограф — не только вид искусства, но и бизнес. А в бизнесе деньги, отпущенные на проект, полагается возвращать взаимодавцу. Совсем хорошо — возвращать их с прибылью.Несмотря на то что думают ЛОМы (лидеры общественного мнения и другие глашатаи), всегда первый принцип продюсирования — это заработок, а потом уже эмпиреи.В случае с фильмом «Мастер и Маргарита», в котором от романа остались название и несколько сюжетных линий, государство, поддержав немалыми средствами (800 миллионов рублей) идею экранизации, не осталось внакладе. На этой неделе лента набрала 1136 миллионов рублей (миллиард сто тридцать шесть миллионов рублей), и это — всего лишь вторая семидневка после выхода картины на экраны.В этом строгом смысле можно (и нужно) говорить о победной прозорливости тех, кто подписал сметную ведомость, тем самым ее утвердив.Дальше можно рассуждать о стилистических несоответствиях роману Булгакова, о самонадеянности автора сценария и режиссера-постановщика, взявших у синеглазого Михаила Афанасьевича практически все, но из столь известной нам киношной (в кавычках) скромности отметивших вклад гениального русского писателя словосочетанием «по мотивам». Да, как в бородатом анекдоте про пение Карузо. Можно, но стоит ли тратить время и место, ловя создателей на огрехах, непонимании текста, а заодно и контекста «Мастера и Маргариты», их расхожей «политоте», которой пытались заткнуть бочки смыслов, заложенных Булгаковым в свое произведение-предвидение? Ответ очевиден, и он — отрицательный.Мы, в свою очередь, видя, насколько порой беспомощными оказываются те, кто роман пытаются подравнять под себя и себе подобных, рискнем сказать вот что.Все те миллионы зрителей, которые принесли свои рубли в кинотеатры, сделали так не из интереса, что там такое наснимал режиссер Икс по сценарию драматурга Игрека, а из потребности увидеть персонажей на экране. Насколько убедительны актеры, роскошны ли декорации, пригнаны ли достойно костюмы и как причесана главная героиня. Интересно зрителю вот это, а не те ходульные решения, которые предложили авторы.Сказав «а», произнесем и «б».Не родился еще киношник, который способен был подмять этот роман под свою концепцию так, чтобы экранизация (ну или «по мотивам») стала самостоятельной художественной единицей. Таким умением обладал лишь Тарковский (и «Сталкер», и более ранний «Солярис», напомним, — экранизации Стругацких и Лема соответственно).Сказав «б», произнесем и «в».В ситуации, когда наша страна находится под десятками тысяч санкций и медленно, но верно осуществляет строительство нового мира, всегда находятся те, кто требуют стремительных решений и не менее резких ограничений, особенно в сфере культуры. Ну потому что.Россия же позволила той точке зрения, что содержится в фильме (про «кровавый режим», про «тоталитарность», про «авторов сорока миллионов доносов»), быть высказанной. И это, по сути, означает, что общественная жизнь наша сегодня не просто вольнее, чем когда бы то ни было, — она свободнее, чем где бы то ни было.Вам не нравится, что происходило в стране в 30-е? Вот вам возможность об этом говорить. Рефлексия, с которой не согласны, имеет право на существование. Она имеет то же право на существование сегодня в России, и это для нас — аксиома.В связи со свободой и правом на высказывание, поддерживаемыми государством, важно заметить и вот что.Мы считаем Михаила Афанасьевича своим русским гением. Хотя стоит напомнить в сегодняшнем предлагаемом нашими идеологическими противниками мироустройстве, делящем людей по месту рождения, цвету кожи и прочим признакам: русский писатель родился в Киеве. В Москве он оказался лишь в 30-летнем возрасте — полностью, в общем, сформированным человеком. Однако в Киеве к Булгакову относятся политически по-украински. То есть клеймят как «москаля» за «связи с Россией», спешно приметывая к канве его жизни какие-то совершенно невообразимые глупости.Мы же спокойно принимаем тот взгляд на нас, что показан в фильме. Не потому, что мы с ним согласны, и не потому, что у нас могут не найтись аргументы или ресурсы, чтобы этот взгляд поставить под сомнение или изолировать, оставить под спудом.Мы спокойно принимаем этот взгляд потому, что знаем (от Булгакова, кстати говоря), что самый страшный гнев — гнев бессилия, а мы — сильны. Сознанием своей справедливости — это чуть иное обозначение свободы. Сжечь свободу невозможно, как невозможно уничтожить и рукопись.Сборы фильма, перевалившие за миллиард, говорят о том, что и по этому поводу у нас в стране есть общественное согласие.Наверное, это самый важный итог кассового успеха ленты, снятой «по мотивам» великого романа.